Во главе Станции космической связи (Воспоминания В.Ф. Охрименко)
В 1976 году страну облетела радостная весть: летние Олимпийские игры 1980 года состоятся в Москве. На строительство Олимпийских объектов были выделены колоссальные средства (разумеется, за счет специальных нужд). От полезных дел было отвлечено на эти стройки армия строителей, проектировщиков, архитекторов и другого мастерового люда. Магическое слово «Олимпиада» открывало двери самых непробиваемых контор и ведомств. Без преувеличения, X пятилетка прошла под олимпийским флагом.
Один из объектов – Станцию космической связи, необходимую для телетрансляции Олимпийских игр на зарубежье, Министерство связи СССР решило построить у нас в Дубне. С этой целью в 1977 году ко мне прибыли представители Министерства и поведали о своих планах. Они подробно рассказали об Объекте, о его назначении, технических характеристиках и просили у города 14 га земли на берегу р. Дубна в районе бывшей деревни Александровка. «Хорошо, - ответил я посланцам Минсвязи, - мы обсудим вашу проблему на Градостроительном совете, со службами города». Чистосердечно заявляю: хоть мною и был проявлен интерес к этому олимпийскому объекту, я ни на кого не давил ни своей властью, ни своим авторитетом. Все городские чины, улыбаясь, одобрительно кивали головами, никто не хотел встать преградой на дороге к славе Отечества.
За ответом приехал начальник Центра космической связи А.Г. Гафуров. Я сообщил ему, что город разрешает строительство олимпийского объекта на своей территории, но с определенными условиями, одно из которых – кандидатуру на должность начальника станции представит дубненский Горком КПСС из местных специалистов. А.Г. Гафуров принял все условия и даже выразил удовлетворение, что начальник будет из местных: это залог того, что и Горком, и Исполком с пониманием отнесутся к нуждам будущего объекта.
Так в городе начала строиться Станция космической связи. Горком партии рекомендовал на должность начальника Станции меня. Началась новая полоса в моей жизни.
…22 января 1980 года начальник Центра космической связи А.Г. Гафуров представил меня коллективу Станции космической связи в Дубне (СКС-2). Итак, моя жизненная стезя сделала еще один вираж.
Станция представляла собой предприятие весьма скромных размеров: трехэтажное техническое здание с двумя огромными параболическими приемопередающими антеннами – одна 32 м в диаметре (система «Интелсат»), вторая – 12 м (система «Интелспутник»); двухэтажное административное здание и одноэтажный корпус складских помещений. Позже было построено еще несколько небольших технических зданий с приемопередающими антеннами различной величины и разного назначения.
Главные антенны, как и системы «Интелсат», так и система «Интелспутник», работали на спутники-стационары, т. е. спутники с геостационарной орбитой, у которых круговая орбита находилась в плоскости экватора Земли с удалением от нее на 36 тыс. км, а угловая скорость равна угловой скорости вращения Земли вокруг своей оси. Благодаря таким параметрам, спутник постоянно находился как бы повешенным в одной точке небосвода. Антенна системы «Интелсат» работала на американский спутник связи, а антенна системы «Интелспутник» - на советский. Оба спутника находились над Атлантикой между Африкой и Южной Америкой. Это позволило осуществлять телефонную, телевизионную и другие виды связи между Москвой и странами так называемого Атлантического региона – Европой, Африкой, Южной Америкой, Восточной частью Северной Америки.
В начале 1980 года численность обслуживающего персонала Станции стала превышать 90 человек, позже, через несколько лет, увеличилась до 150 человек. Это были в основном молодые люди, в возрасте до 30 лет, приехавшие обживать новый олимпийский объект со всего Союза: с Сахалина, Дальнего Востока, Сибири, Севера, Владимирской и Московской областей. Главная цель, которую преследовало подавляющее большинство приехавших в Дубну, - это получение в перспективе квартиры, т. к. вместе со строительством Станции был заложен и стоквартирный дом на Большой Волге. Правда, дом этот строился в больших муках, с нарушением всех градостроительных сроков, но все же осенью 1983 года был сдан в эксплуатацию, и каждый, кто ждал и надеялся, получил свою квартиру – от однокомнатной для холостяков, до четырехкомнатной – на семью в 4 человека. Тем самым, одним махом решалась жилищная проблема на много лет вперед, чего не знало ни одно предприятие города с их многочисленными очередями, что послужило впоследствии хорошей рекламой для Станции космической связи.
…Как любая важная стройка, завершенная раньше срока, Станция в Дубне была сдана в эксплуатацию с массой недоделок, среди которых были и серьезные. Так, например, не работала система канализации, не были завершены работы по прокладке кабеля резервного электропитания, крайне медленно выполнялись отделочные работы в административном здании. Территория объекта напоминала лунный ландшафт – ни деревца, ни кустика, ни травинки, ни былинки. Не счесть и мелких недоделок, которые надлежало устранять собственными силами, без привлечения строителей. Серьезно отягощали наш труд бытовые и житейские неурядицы: отсутствие мебели, оргтехники, неустроенность приезжих специалистов. Часть из них с семьями проживали на частных квартирах, расплачиваясь за житье по тем временам немалыми деньгами – 30-50 рублей в месяц. Но большая часть без семей жила в строительных вагончиках, здесь же на территории станции, по 4-6 человек в вагоне, элементарно приспособленном для проживания. И в таких условиях многие из них прожили 3-4 года.
Я впрягся в воз, загруженный тысячью неотложных дел, и потянул его навстречу Олимпиаде, личным примером старясь зажечь своих новых подчиненных. Мало-помалу дело двигалось: устраняли строительные недоделки, обустраивались, учились работать с техникой, которая для тех времен отражала передовую научную мысль как отечественных, так и западных ученых (комплекс аппаратуры системы «Интелсат» был поставлен японской фирмой NEC, аппаратура системы «Интелспутник» - наша отечественная).
За несколько месяцев до открытия Олимпиады мир облетела весть, которая подвергла в уныние и устроителей Олимпиады, наше Правительство. Группа западных стран (США, Япония, Франция, ФРГ, Англия, а затем к ним присоединился Китай) объявили бойкот ХХII Олимпийским играм в Москве в знак протеста против вторжения наших войск в Афганистан. А это означало, что интерес к московской Олимпиаде ослабнет, в Москву не приедут тысячи и тысячи зарубежных туристов. Страна, угрохав несметные средства на устройство Олимпиады, окажется в тяжком убытке как материальном, так и моральном. Но делать было нечего, отступать уже было поздно, и пришлось нам делать хорошую мину при скверной ситуации: мол, больше медалей достанется странам социалистического содружества. Так оно и вышло.
Наступил день открытия Олимпиады. Это было воистину торжественное, красочное и грандиозное празднество, которое состоялось на главном стадионе Москвы в Лужниках. Что-что, а организовывать масштабные зрелищные мероприятия мы умели мастерски. Олимпиада держала нас в напряжении около двух недель. Мы работали с большой ответственностью, интересом и прилежанием. И хотя многие страны из-за бойкота отказались от наших телепередач, работы у нас было предостаточно. Это был мой первый серьезный экзамен на новой работе, и, слава Богу, и я, и коллектив станции выдержали его успешно. Вздохнули мы свободно только тогда, когда огромный, милый и добрый Мишка, символ московской Олимпиады, улетел в вечернее небо, освещенное прожекторами и прощальным фейерверком. За успешную трансляцию телепередач с Московской Олимпиады на зарубежье и я, и многие работники Центра космической связи были поощрены руководством Центра космической связи и Министром связи.
…1981 год прошел для меня в обычных производственных заботах: залечивали раны строительных недоделок. Учились работать. На СКС-2 был серьезно поставлена техническая учеба. Благоустраивали территорию. Высадили около 200 деревьев, из которых 100 – голубые ели. Мы тверже и тверже становились на ноги, обретая славу образцово-показательного предприятия не только в огороде, но и в Министерстве связи СССР. И зачастили к нам от всего света различные делегации: и специалисты в области космической связи, и директора фирм, и министры, и директора департаментов – «все флаги в гости к нам!». Сам Министр связи В.В. Шамшин посетил нашу станцию три раза.
Одним из главных вопросов в деятельности руководителя является подбор, расстановка и воспитание кадров – без квалифицированных, ответственно относящихся к своему делу кадров производство не наладишь. Если в основном производстве мы худо-бедно были обеспечены специалистами, то во вспомогательном производстве (электрики, сантехники, шофера, сторожа и т.д.) чувствовался кадровый пробел. Нелегко было укомплектоваться этими кадрами. Сколько же я намучился, пока, наконец, не расставил их по рабочим местам.
…Мое повествование было бы не полным, если бы я не рассказал о своем новом начальнике Андрее Гафуровиче Гафурове (Абдурахман Гафуров). Это был человек необычный, резко отличался от окружающих нас людей. В нем сочетались одновременно и незаурядный талант руководителя, и способность мастерского авантюриста. Казалось, для него не существовало никаких преград в достижении цели. И этим часто пользовались министерские чиновники, выпуская А. Гафурова как таран для решения той или иной задачи. А. Гафуров легко и изящно проникал в любые коридоры власти, в любой кабинет любого начальника. Не каждый мог похвалиться, даже Министр связи СССР, что он имел удовольствие быть принятым Генеральным секретарем ЦК КПСС, а А.Г. Гафуров дважды лично встречался с генсеком К.У. Черненко. У него был обширный круг знакомых в различных сферах нашей жизни: и среди кинорежиссеров (С. Бондарчук), и среди именитых врачей (С. Федоров), и среди писателей (В. Карпов), и среди политических деятелей (первый секретарь Московской обкома КПСС В. Конотоп). А. Гафуров обескураживал собеседника своей непосредственностью, простотой общения и редко уходил из кабинетов сильных мира сего, не решив своих проблем. По натуре своей он был человек веселый, добрый к людям, обладающий редким качеством руководителя, почти не употребляющим спиртных напитков.
В его судьбе отразились не только трагизм, но и величие Советской власти. Родился в 1923 году, рано остался без родителей, воспитывался в детдоме, служил на флоте подводником, дослужился до чина капитана первого ранга. В начале 70-х годов ушел в отставку и возвратился на землю своих предков – в Ташкент. Однако долго жить в Узбекистане не смог – слишком сильно он обрусел, чтобы жить среди своих соплеменников (объяснение А. Гафурова), приехал в Москву (а в Москву даже не каждый генерал и адмирал могли устроиться на жительство после ухода в отставку). Несколько лет он работал в системе ДОСАФ, затем в середине 70-х годов стал начальником Центра космической связи (СУР-9), в подчинении которого было четыре станции космической связи: в Гусе-Хрустальном, во Льве, в Щелкове и Дубне.
Ко мне А. Гафуров относился с большим уважением, считался со мной, как с равным, с присущей ему прямотой заявлял, что я большое для него приобретение. СКС-2 А. Гафуров считал своим любимым детищем, т. к. вложил в ее создание весь свой организаторский талант, всю свою душу. Это была его «лебединая песня», поскольку в скором времени он вынужден был оставить должность начальника СУР-9.
Весной 1987 года А.Г. Гафуров окончательно вышел в отставку, оставив свое любимое детище – Космическую Связь. Несколько лет А. Гафуров был предметов откровенной травли со стороны министерских чиновников. Тучи черной неблагодарности сгущались над его головой, и все из-за того, что А. Гафуров был крайне неудобной личностью, потому что он обладал лучшим организаторским талантом любого чиновника из этого заведения и не очень считался с их высокопоставленным мнением. А, как известно, посредственность не терпит такого положения, когда кто-то из подчиненных способнее ее. А. Гафуров, как шекспировский мавр, сделал свое дело: построил олимпийский объект в Дубне, укомплектовал его основными кадрами, построил дом для специалистов, сделал наше предприятие лучшим объектом Космической связи в Союзе. Он стал не нужен и вынужден был уходить. Мне было очень жаль расставаться с А. Гафуровым, я уже привык к его стилю работы, снисходительно и терпимо относился к его земным, человеческим чудачествам. Несмотря на сложность и противоречивость характера этого человека, я уважал его и оставил о периоде нашей совместной работы самые добрые воспоминания.
В.Ф. Охрименко